Экспедиция в Лунные Горы - Страница 96

К оглавлению

96

Дорога оказалась легкой и приятной — высокие кроны деревьев и светлый подлесок. Тем не менее потребовалось два перехода, чтобы пересечь его и дойти до длинной долины, через которую бежала бурная широкая речка. Холмы по обоим берегам были усеяны яркими желтыми крупинками соли, от которых резало глаза, а жара стояла такая, что, как выразился Герберт Спенсер, «будто топаешь по поверхности чокнутого солнца».

Постепенно долина перешла в плоскую равнину, пустую, но усеянную маленькими рощицами. Далеко впереди виднелись низкие лесистые холмы, прыгавшие и сгибавшиеся в искажающем все воздухе. Из-за них доносились звуки далекого сражения.

Они шли и шли, и, тем не менее, казалось, стояли на месте.

— Никак не могу определить расстояние, — пожаловался Траунс. — Эти холмы — все равно что миражи, которые мы видели в аравийской пустыне. Минуту назад они были прямо перед нами, а сейчас от них не осталось и следа.

— Они очень близко, — ответил Бёртон.

— Тогда и чертова драка тоже!

— Вау! Это же в Казехе! — заметил Сиди Бомбей.

Бёртон прошел вдоль колонны мулов и лошадей туда, где, с винтовкой на плече и зонтиком над головой, шел Суинбёрн.

— Я собираюсь прогуляться к вершинам вон тех холмов, Алджи. Хочешь составить мне компанию? Ты вынесешь самое жаркое время дня?

— Конечно! Все лучше, чем тупо идти по этой плоской неинтересной равнине.

Они остановились и подождали Изабель, которая ехала в середине колонны.

— Мне нужны две лучшие лошади, — сказал ей Бёртон, когда она подскакала к ним. — Алджи и я съездим на разведку.

— Хорошо, но я поеду с вами. Если мы собираемся сражаться, я должна посмотреть, где расположить моих женщин.

— Согласен.

Они выбрали лошадей, набили седельные сумки припасами и все трое вернулись в голову сафари.

Бёртон взял бинокль у Транса и рассказал, что собирается сделать.

— Пока меня не будет, остаешься за главного. Продолжай идти, пока не станет слишком жарко. В любом случае до Казеха сегодня вам не дойти, и даже до подножия холмов. Так что останавливайтесь, отдыхайте, но не разбивайте палатки.

Они ударили пятками по бокам лошадей и поскакали вперед, оставляя за собой облака пыли.

Через час они догнали одного из разведчиков Мирамбо. Они остановились и предложили ему воды, но он сделал вид, что не видит их, как если бы думал, что, если сделать так, музунго мбайа перестанут существовать. 

Они гнали лошадей до тех пор, пока солнце не распухло и не начало плавиться перед глазами, но тут, к счастью, они достигли конца равнины и оказались на берегу узкой речки. Напившись и смыв с лиц пыль, они расседлали жеребцов и привязали их к деревьям, но так, чтобы лошади могли добраться до воды.

Выстрелы, казалось, трещали совсем рядом.

— Они сражаются, по меньшей мере, уже три дня, — заметила Изабель.

— Сейчас мы посмотрим, кто с кем, — сказал Бёртон. — Но сначала поедим, отдохнем и проверим оружие.

Так они и поступили, и, примерно через час, все трое начали взбираться на холм. Продравшись через деревья, они спустились на другую сторону, взобрались по следующему склону и с трудом забрались на вершину. Оттуда они увидели погруженную в сумерки равнину. Солнце только что село, западный горизонт был кроваво красный, а небо — темно багровым и усеянным блестящими звездами.

Местность оказалась значительно более зеленой, чем та, которую они только что пересекли — очевидно, ее большие куски орошались искусственно; много возделанных полей и деревьев, бросавших очень длинные тени.

На севере виднелся монолитный каменный утес, верхушка которого заросла зелеными деревьями. Он господствовал над остальным плоским ландшафтом, а на юге от него, прямо перед путешественниками, лежал маленький город — кучка широко раскиданных деревянных и соломенных хижин, с несколькими домами побольше в середине.

Вдоль его восточных и западных границ горели костры, залпы винтовок разрывали африканскую ночь.

— Пруссаки осаждают Казех! — присвистнул Бёртон.




ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
ПУТИ РАСХОДЯТСЯ

Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, каковы мы сами.

Талмуд

Растение по форме напоминало лодку. Оно передвигалось на толстых белых корнях, спутанной кучей росших из-под его плоского, продолговатого ствола. На стволе росли пять пар белых цветков, выстроившихся в ряд. Их лепестки завивались вокруг человека, сидевшего внутри, образуя исключительно комфортабельное сидение. Сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона сунули в один из средних. Рядом с ним сидел генерал-майор Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек. Остальные места заняли Shutztruppen. В голову водителя, над ушами, вонзались колючие отростки, через которые он управлял экипажем. Солдат рядом с ним сидел за стручком, который, по мнению Бёртона, выглядел как пулемет. С задней стороны кареты поднимались три длинных листа, изгибавшихся вперед и назад, как полог, и защищавших пассажиров от солнца.

Очень странный экипаж. И очень быстрый.

Вчера они выехали из угогского шталага IV по хорошо утоптанной тропе — почти дороге — на запад.

Как только перед ними развернулся африканский ландшафт, что-то развернулось внутри Бёртона, и начали возвращаться его потерянные воспоминания; каждое внедрялось в сознание с жестоким приступом боли, наполняя глаза слезами и вызывая странные ощущения в пазухах носа, как если бы он вдохнул оружейный порох вместо табака.

96